ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 28 октября 2019 г. N 32-КГ19-26
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе
председательствующего Пчелинцевой Л.М.,
судей Вавилычевой Т.Ю. и Фролкиной С.В.
рассмотрела в открытом судебном заседании 28 октября 2019 г. кассационную жалобу Вологина Бориса Борисовича, Вологина Дениса Борисовича, Вологина Алексея Борисовича на решение Вольского районного суда Саратовской области от 21 декабря 2018 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Саратовского областного суда от 29 марта 2019 г.
по делу N 2-1-1042/2018 Вольского районного суда Саратовской области по иску Вологина Бориса Борисовича, Вологина Дениса Борисовича, Вологина Алексея Борисовича к государственному учреждению здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер" о компенсации морального вреда.
Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Вавилычевой Т.Ю., возражения на кассационную жалобу представителя государственного учреждения здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер" Терентьевой М.П. и представителя Министерства здравоохранения Саратовской области Овчинниковой Т.А., заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Власовой Т.А., полагавшей судебные постановления незаконными, подлежащими отмене с направлением дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции,
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации
установила:
Вологин Б.Б., Вологин Д.Б., Вологин А.Б. 13 августа 2018 г. обратились в суд к государственному учреждению здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер" (далее также - Областной клинический онкологический диспансер, медицинское учреждение, больница) с иском о компенсации морального вреда.
В обоснование заявленных требований Вологин Б.Б., Вологин Д.Б., Вологин А.Б. указали, что 16 сентября 2017 г. умерла Вологина Любовь Георгиевна, < ... > года рождения, являвшаяся супругой Вологина Б.Б. и матерью Вологина Д.Б., Вологина А.Б. По мнению истцов, смерть Вологиной Л.Г. произошла вследствие ненадлежащего оказания ей Областным клиническим онкологическим диспансером медицинской помощи, а именно: при поступлении в это медицинское учреждение Вологиной Л.Г. был поставлен неверный диагноз, неправильно выбрана тактика ее лечения, лекарственные средства, рекомендованные Вологиной Л.Г. врачами-онкологами в г. Москве, были заменены сотрудниками Областного клинического онкологического диспансера на недопустимые аналоги, в период с июля по 16 сентября 2017 г. никакого лечения Вологиной Л.Г. не проводилось.
Обращаясь в суд с настоящим иском, Вологин Б.Б., Вологин Д.Б., Вологин А.Б. ссылались на то, что им в связи со смертью Вологиной Л.Г., наступившей вследствие некачественно оказанной Областным клиническим онкологическим диспансером медицинской помощи, причинены нравственные и физические страдания, в связи с чем они просили суд взыскать с Областного клинического онкологического диспансера компенсацию морального вреда в размере 5 000 000 руб. в пользу каждого из истцов.
Представители ответчика в суде первой инстанции иск не признали.
Решением Вольского районного суда Саратовской области от 21 декабря 2018 г. в удовлетворении исковых требований Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. отказано.
С Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. в пользу бюджетного учреждения здравоохранения Воронежской области "Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы" взысканы судебные расходы на проведение экспертизы в размере 144 382 руб. в равных долях, по 48 127,33 руб. с каждого из истцов.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Саратовского областного суда от 29 марта 2019 г. решение суда первой инстанции оставлено без изменения.
В кассационной жалобе, поданной Вологиным Б.Б., Вологиным Д.Б., Вологиным А.Б. в Верховный Суд Российской Федерации, содержится просьба об отмене принятых по делу судебных постановлений, как незаконных.
По результатам изучения доводов кассационной жалобы судьей Верховного Суда Российской Федерации Вавилычевой Т.Ю. 24 июня 2019 г. дело было истребовано в Верховный Суд Российской Федерации, и ее же определением от 16 сентября 2019 г. кассационная жалоба с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.
В судебное заседание суда кассационной инстанции не явились извещенные надлежащим образом о времени и месте рассмотрения дела истцы Вологин Б.Б., Вологин Д.Б., Вологин А.Б. и представитель третьего лица Министерства финансов Саратовской области, сведений о причинах неявки не представили. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь статьей 390.11, частью 4 статьи 390.12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, считает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.
Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отклонено поступившее в Верховный Суд Российской Федерации в письменном виде 7 октября 2019 г. заявление истцов Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. о рассмотрении их кассационной жалобы 28 октября 2019 г. в 12 часов 00 минут с использованием видеоконференц-связи, поскольку, по сообщению Вольского районного суда Саратовской области от 24 октября 2019 г., поступившему в адрес Верховного Суда Российской Федерации, 28 октября 2019 г. отсутствует организационная возможность проведения судебного заседания с участием заявителей кассационной жалобы с использованием видеоконференц-связи в помещении Вольского районного суда Саратовской области с 12 часов 00 минут и до конца рабочего дня в связи с проведением судебных заседаний с этого времени по другим делам.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, письменные возражения на нее государственного учреждения здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер", Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит жалобу подлежащей удовлетворению, поскольку имеются основания для отмены в кассационном порядке обжалуемых судебных постановлений.
Основаниями для отмены или изменения судебной коллегией Верховного Суда Российской Федерации судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права и (или) норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов (статья 390.14 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации приходит к выводу о том, что при рассмотрении настоящего дела судами первой и апелляционной инстанций были допущены такого рода существенные нарушения норм материального и процессуального права, и они выразились в следующем.
Судом установлено, что Вологина Л.Г., < ... > года рождения, состояла с 7 декабря 1974 г. в браке с Вологиным Б.Б.
Вологин Д.Б. и Вологин А.Б. являются сыновьями Вологиной Л.Г. и Вологина Б.Б.
Вологина Л.Г. с 21 июля 2006 г. находилась на учете в государственном учреждении здравоохранения "Вольский межрайонный онкологический диспансер" Министерства здравоохранения Саратовской области (в настоящее время в связи с реорганизацией - государственное учреждение здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер") с диагнозом " < ... > ".
2 февраля 2007 г. Вологиной Л.Г. была проведена операция по радикальному удалению < ... > , после которой назначен и проведен курс лучевой терапии.
С апреля 2007 г. по июнь 2016 г. Вологина Л.Г. неоднократно проходила контрольные обследования, прогрессирования заболевания выявлено не было.
С июня 2016 г. состояние здоровья Вологиной Л.Г. ухудшилось, 4 августа 2016 г. Областным клиническим онкологическим диспансером был проведен онкоконсилиум, установленный диагноз " < ... > " был расценен как прогрессирование заболевания, выявлены метастазы в правое легкое, Вологиной Л.Г. был рекомендован курс химиотерапии по определенной схеме.
13 декабря 2016 г. Вологина Л.Г. обратилась в общество с ограниченной ответственностью "Центр инновационных медицинских технологий" (г. Москва), где было проведено соответствующее исследование, поставлен диагноз, назначен курс химиотерапии по соответствующей схеме.
27 января 2017 г. Областным клиническим онкологическим диспансером проведен онкоконсилиум, установлен диагноз " < ... > " выработана схема лечения.
25 мая 2017 г. на приеме в поликлинике Вольского филиала Областного клинического онкологического диспансера у Вологиной Л.Г. выявлено образование - < ... > .
28 июня 2017 г. Областным клиническим онкологическим диспансером проведен онкоконсилиум, в связи с прогрессированием заболевания Вологина Л.Г. переведена в IV клиническую группу.
16 сентября 2017 г. Вологина Л.Г. умерла.
Согласно медицинскому свидетельству о смерти, выданному 16 сентября 2017 г. поликлиникой N 2 государственного учреждения здравоохранения Саратовской области "Вольская районная больница", причина смерти Вологиной Л.Г. - " < ... > ".
Из материалов дела также следует, что при жизни Вологина Л.Г. неоднократно обращалась по вопросу качества оказания ей медицинской помощи и предоставления лекарственного обеспечения в различные органы государственной власти, в том числе в Территориальный орган Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения по Саратовской области, Правительство Саратовской области, а также к Президенту Российской Федерации.
Территориальный орган Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения по Саратовской области в ответ на запрос суда 6 сентября 2018 г. предоставил информацию о том, что в 2017 году в Территориальный орган Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения по Саратовской области поступило два обращения по вопросам оказания медицинской помощи и лекарственного обеспечения Вологиной Л.Г.: 13 июня 2017 г. лично от Вологиной Л.Г., 19 июля 2017 г. - из Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения. В ходе их рассмотрения были запрошены сведения о лекарственном обеспечении Вологиной Л.Г. в Областном клиническом онкологическом диспансере, нарушений не установлено.
В связи с обращением Вологиной Л.Г. к страховщику - Саратовскому филиалу общества с ограниченной ответственностью "ВТБ Медицинское страхование" по поводу качества оказания ей медицинской помощи в Областном онкологическом клиническом диспансере была проведена экспертиза качества оказания медицинской помощи.
В соответствии с актом экспертизы качества медицинской помощи (целевой) от 11 августа 2017 г., проведенной сотрудниками общества с ограниченной ответственностью "ВТБ Медицинское страхование" в отношении периодов оказания медицинской помощи Вологиной Л.Г. в Областном клиническом онкологическом диспансере с 1 по 10 февраля 2017 г., с 2 по 11 марта 2017 г., с 31 марта по 12 апреля 2017 г., дефектов оказания медицинской помощи не выявлено, диагноз поставлен своевременно, лечение адекватное.
По данным акта экспертизы качества медицинской помощи (целевой) от 15 августа 2017 г., проведенной сотрудниками общества с ограниченной ответственностью "ВТБ Медицинское страхование" в отношении периода оказания Вологиной Л.Г. медицинской помощи с 1 января по 31 мая 2017 г., дефектов оказания медицинской помощи Вологиной Л.Г. не выявлено, диагноз поставлен своевременно, лечение адекватное.
По ходатайству Вологина А.Б. для установления наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действиями (бездействием) сотрудников Областного клинического онкологического диспансера и смертью Вологиной Л.Г. определением Вольского районного суда Саратовской области от 19 сентября 2018 г. по настоящему делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, проведение которой было поручено специалистам бюджетного учреждения здравоохранения Воронежской области "Воронежское областное бюро судебно-медицинской экспертизы".
Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 29 ноября 2018 г. Вологиной Л.Г. был неверно установлен патогистологический диагноз " < ... > " при отсутствии признаков этого заболевания; ухудшение состояния здоровья Вологиной Л.Г., обусловленное непоказанным обширным оперативным вмешательством и проведенной лучевой терапией, повлекшее за собой его длительное расстройство (более 21 дня), находится в прямой связи с дефектом диагностики и квалифицируется как причинившее средней тяжести вред здоровью. Назначенное и проведенное Вологиной Л.Г. лечение ( < ... > ) по ошибочно диагностированному процессу привело к ухудшению состояния здоровья Вологиной Л.Г., выразившемуся в длительном расстройстве здоровья. В отсутствие объективно установленной причины наступления смерти Вологиной Л.Г. разрешить вопрос о возможной связи между недостатками (дефектом) оказания медицинской помощи и ее смертью не представляется возможным.
Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. к Областному клиническому онкологическому диспансеру о компенсации морального вреда, суд первой инстанции указал на то, что наличие причинной связи между неправомерными действиями Областного клинического онкологического диспансера и смертью Вологиной Л.Г. не установлено. По мнению суда первой инстанции, факт причинения средней тяжести вреда здоровью Вологиной Л.Г. при проведении лечения не является основанием для компенсации истцам морального вреда, поскольку вред был причинен не их здоровью.
С данными выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием согласился суд апелляционной инстанции, дополнительно указав на то, что Вологина Л.Г. при жизни с какими-либо требованиями к ответчику не обращалась.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации считает, что выводы судов первой и апелляционной инстанций сделаны с существенным нарушением норм материального и процессуального права.
В соответствии со статьей 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства.
В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).
Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации).
Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (статья 18 Конституции Российской Федерации).
К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (статья 41 Конституции Российской Федерации).
Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 статьи 41 Конституции Российской Федерации).
Таким образом, здоровье как неотъемлемое и неотчуждаемое благо, принадлежащее человеку от рождения и охраняемое государством, Конституция Российской Федерации относит к числу конституционно значимых ценностей, гарантируя каждому право на охрану здоровья, медицинскую и социальную помощь.
Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" (далее также - Федеральный закон "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
Согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.
Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
В статье 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" закреплены такие основные принципы охраны здоровья граждан, как соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи (пункты 1, 2, 5 - 7 статьи 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
В пункте 21 статьи 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.
Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (часть 1 статьи 37 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
Критерии оценки качества медицинской помощи согласно части 2 статьи 64 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с частью 2 статьи 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.
Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (части 2 и 3 статьи 98 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.
Из содержания искового заявления Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. усматривается, что основанием их обращения в суд с требованием о компенсации причиненного им морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи Вологиной Л.Г. (супруге Вологина Б.Б., матери Вологина Д.Б. и Вологина А.Б.) в период ее лечения в Областном клиническом онкологическом диспансере (неправильно установлен диагноз, неправильно выбрана тактика лечения, уклонение медицинского персонала медицинского учреждения от дополнительного обследования Вологиной Л.Г. и назначения ей соответствующего лечения, замена лекарственных средств, рекомендованных обществом с ограниченной ответственностью "Центр инновационных медицинских технологий" (г. Москва), отсутствие какого-либо лечения Вологиной Л.Г. с июля по 16 сентября 2017 г.), приведшее, по мнению истцов, к ее смерти.
Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.
Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.
Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).
Пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.
Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.
Судебные инстанции приведенные нормативные положения к спорным отношениям применили неправильно, вследствие чего пришли к ошибочному выводу о том, что факт причинения Вологиной Л.Г. средней тяжести вреда здоровью при проведении лечения в Областном клиническом онкологическом диспансере не является основанием для компенсации истцам Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. морального вреда, поскольку вред был причинен не их здоровью, а сама Вологина Л.Г. при жизни с какими-либо требованиями к Областному клиническому онкологическому диспансеру не обращалась.
Судебными инстанциями не учтено, что требования о компенсации морального вреда были заявлены Вологиным Б.Б., Вологиным А.Б., Вологиным Д.Б. в том числе и в связи с тем, что лично им ответчиком в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи Вологиной Л.Г. были причинены нравственные страдания, выразившиеся в переживаниях по поводу состояния здоровья близкого человека, длительном нахождении всей семьи в стрессовом состоянии.
Таким образом, предметом настоящего спора является компенсация морального вреда за причинение нравственных страданий истцам Вологину Б.Б., Вологину А.Б., Вологину Д.Б., а не за нарушение принадлежавших Вологиной Л.Г., умершей 16 сентября 2017 г., прав в сфере охраны здоровья.
Между тем, как усматривается из содержания принятых по делу судебных постановлений (решения суда первой инстанции и апелляционного определения суда апелляционной инстанции), предметом рассмотрения судебных инстанций данные обстоятельства вследствие неправильного применения норм материального права не являлись, выводов относительно наличия или отсутствия причинения нравственных страданий Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. в связи с приведенными основаниями иска судебными инстанциями в нарушение части 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не сделано.
Судебные инстанции, разрешая спор по требованиям Вологина Б.Б., Вологина А.Б. и Вологина Д.Б. о взыскании с медицинского учреждения компенсации морального вреда, указали на то, что наличие причинной связи между неправомерными действиями Областного клинического онкологического диспансера и смертью Вологиной Л.Г. не установлено. Однако, отказывая истцам по этому основанию в удовлетворении исковых требований, судебные инстанции также допустили существенные нарушения норм материального и процессуального права.
Пунктом 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с данным кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.
В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Согласно пунктам 1, 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.
В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.
Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.
Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.
Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда").
В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина").
Таким образом, по общему правилу необходимыми условиями для наступления гражданско-правовой ответственности за причиненный вред, в том числе моральный, являются: причинение вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. При этом гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Поскольку компенсация морального вреда, о взыскании которой в связи с некачественным оказанием медицинской помощи Вологиной Л.Г. - близкому истцам человеку - сотрудниками Областного клинического онкологического диспансера заявлено истцами, является одним из видов гражданско-правовой ответственности, нормы Гражданского кодекса Российской Федерации (статья 1064), устанавливающие основания ответственности в случае причинения вреда, применимы как к возмещению имущественного, так и морального вреда.
Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага, при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием медицинская организация - Областной клинический онкологический диспансер - должна доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. в связи со смертью Вологиной Л.Б. (супруги и матери соответственно), медицинская помощь которой была оказана ненадлежащим образом.
Однако в настоящем деле судебные инстанции неправильно применили к спорным отношениям нормы материального права, регулирующие отношения по возмещению вреда, причиненного гражданину, в системной взаимосвязи с нормативными положениями, регламентирующими обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья, включая государственные гарантии обеспечения качества оказания медицинской помощи.
В нарушение подлежащих применению норм материального права и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации судебные инстанции возложили на истцов бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания Вологиной Л.Б. медицинской помощи Областным клиническим онкологическим диспансером, и причинно-следственной связи между ненадлежащим оказанием такой помощи Областным клиническим онкологическим диспансером и наступившей смертью Вологиной Л.Г.
В то же время ответчиком (Областным клиническим онкологическим диспансером) не было представлено доказательств, подтверждающих отсутствие его вины в оказании Вологиной Л.Г. ненадлежащей медицинской помощи, неустановлении Вологиной Л.Г. правильного диагноза, что повлекло за собой ненадлежащее лечение Вологиной Л.Г. (непоказанное обширное оперативное вмешательство и проведение лучевой терапии, находящиеся в прямой связи с дефектом диагностики), приведшие к ухудшению состояния ее здоровья, причинению вреда здоровью средней тяжести.
При таких обстоятельствах вывод судебных инстанций об отсутствии причинно-следственной связи между недостатками медицинской помощи, которая оказывалась Вологиной Л.Г. сотрудниками Областного клинического онкологического диспансера с 2006 года по 2017 год, ее наступившей смертью и причинением близким Вологиной Л.Г. людям - Вологину Б.Б. (супругу), Вологину А.Б. и Вологину Д.Б. (сыновьям) морального вреда нельзя признать правомерным, так как он не соответствует приведенным положениям Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", статей 151, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснениям по их применению, изложенным в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" и от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина".
Судебными инстанциями не дана оценка доводам истцов, на которых они основывали свои исковые требования о компенсации морального вреда, о том, что в случае оказания Вологиной Л.Г. качественной и своевременной медицинской помощи, правильного установления диагноза и назначения соответствующего данному диагнозу лечения, проведения всех необходимых обследований и диагностических мероприятий Вологина Л.Г. была бы жива.
Рассматривая настоящее дело, судебные инстанции не выяснили, были ли предприняты сотрудниками медицинского учреждения все необходимые и возможные меры, в том числе предусмотренные стандартами оказания медицинской помощи, для своевременного и квалифицированного обследования пациента Вологиной Л.Г. в целях установления правильного диагноза, определения и установления симптомов имевшегося у Вологиной Л.Г. заболевания как в 2007 году при проведении ей операции и последующих курсов лучевой терапии, так и впоследствии, в том числе в период 2016 - 2017 годов, правильно ли были организованы обследование пациента и лечебный процесс, имелась ли у медицинского учреждения возможность оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, в то время как в соответствии с пунктом 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации именно на ответчике лежала обязанность доказывания своей невиновности в причинении морального вреда Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. в связи со смертью Вологиной Л.Г.
Судебными инстанциями при разрешении спора по иску Вологина Б.Б., Вологина А.Б., Вологина Д.Б. о компенсации морального вреда, связанного с некачественным оказанием медицинской помощи Вологиной Л.Г., существенно нарушены и нормы процессуального права.
Частью 1 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации установлено, что правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.
Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел (часть 2 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Согласно части 1 статьи 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.
Эти сведения могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений экспертов.
В силу части 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.
Частью 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусмотрено, что суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
В соответствии с частью 1 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.
Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (часть 4 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).
Заключение эксперта, равно как и другие доказательства по делу, не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами (статья 67, часть 3 статьи 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Оценка судом заключения должна быть полно отражена в решении. При этом суду следует указывать, на чем основаны выводы эксперта, приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу, и сделан ли им соответствующий анализ (пункт 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении").
Из приведенных норм процессуального закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению следует, что заключение эксперта является одним из доказательств по делу, которое должно оцениваться судом не произвольно, а в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в системе действующих положений закона. При этом, оценивая доказательства, суд обязан исследовать по существу все фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, а выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими. Оценка доказательств и отражение ее результатов в судебном решении являются проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, что, однако, не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом. В противном случае нарушаются задачи и смысл гражданского судопроизводства, установленные статьей 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.
Данные требования процессуального закона судебными инстанциями соблюдены не были.
Отказывая Вологину Б.Б., Вологину Д.Б., Вологину А.Б. в удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда, судебные инстанции сослались на заключение проведенной по делу судебно-медицинской экспертизы от 29 ноября 2018 г., приведя выборочно суждения экспертов, изложенные в мотивировочной части названного заключения.
Вместе с тем судебные инстанции не дали правовой оценки тому обстоятельству, что в заключении судебно-медицинской экспертизы отмечены недостатки в оказании медицинской помощи Вологиной Л.Г., выразившиеся в неверном установлении ей диагноза и последующем лечении, приведшем к причинению вреда ее здоровью средней тяжести, и указано на то, что в отсутствие объективно установленной причины наступления смерти Вологиной Л.Г. разрешить вопрос о возможной связи между недостатками (дефектами) оказания медицинской помощи и ее смертью не представляется возможным. При этом эксперты в заключении особо подчеркнули, что каких-либо посмертных исследований трупа Вологиной Л.Г. не проводилось, поэтому для утверждения, что причиной наступления смерти явился тот или иной патологический процесс, отсутствуют объективные основания. Вопрос же о правильности установленного Вологиной Л.Г. в 2016 году диагноза, указанного в том числе в ее свидетельстве о смерти, и правильности выбранной тактики лечения Вологиной Л.Г. в 2016 - 2017 годах, а также о том, могло ли назначенное и проведенное Вологиной Л.Г. лечение (радикальное удаление молочной железы и лучевая терапия) по ошибочно диагностированному процессу, приведшее к ухудшению состояния здоровья Вологиной Л.Г., повлиять на последующее развитие заболевания Вологиной Л.Г., повлекшее за собой ее смерть, предметом исследования в судебном заседании не являлся и на обсуждение сторон спора судом в нарушение части 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не выносился.
Приведенные выше нарушения норм материального и процессуального права, допущенные судами первой и апелляционной инстанций при разрешении спора по иску Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. к государственному учреждению здравоохранения "Областной клинический онкологический диспансер" о компенсации морального вреда, связанного с некачественным оказанием медицинской помощи, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит существенными, а выводы по исковым требованиям Вологина Б.Б., Вологина Д.Б., Вологина А.Б. неправомерными.
В связи с изложенным решение Вольского районного суда Саратовской области от 21 декабря 2018 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Саратовского областного суда от 29 марта 2019 г. нельзя признать законными, они приняты с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела, без их устранения невозможна защита нарушенных прав и законных интересов заявителя, что согласно статье 390.14 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены указанных судебных постановлений и направления дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с подлежащими применению к спорным отношениям нормами материального права и установленными по делу обстоятельствами.
Руководствуясь статьями 390.14, 390.15, 390.16 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации
определила:
решение Вольского районного суда Саратовской области от 21 декабря 2018 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Саратовского областного суда от 29 марта 2019 г. по делу N 2-1-1042/2018 Вольского районного суда Саратовской области отменить.
Дело направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции - Вольский районный суд Саратовской области.