Постановление ЕСПЧ от 22.11.2016

[неофициальный перевод] < 1 >

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО "ГРЕБНЕВА И АЛИСИМЧИК (GREBNEVA AND ALISIMCHIK)

ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" < 1 >

(Жалоба N 8918/05)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ < 2 >

(Страсбург, 22 ноября 2016 года)

< 1 > Перевод с английского языка к.ю.н. Н.В. Прусаковой.

< 2 > Настоящее Постановление вступило в силу 24 апреля 2017 г., в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).

По делу "Гребнева и Алисимчик против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастор Вилановы,

Алены Полачковой,

Георгия Сергидеса, судей,

а также Фатоша Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 3 ноября 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой N 8918/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) двумя гражданками Российской Федерации: Ириной Георгиевной Гребневой и Надеждой Григорьевной Алисимчик (далее - заявительницы), - 18 февраля 2005 г.

2. Интересы заявительниц представляли К. Москаленко и О. Преображенская, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены В.В. Милинчук, бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде.

3. Заявительницы утверждали, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции в связи с их осуждением за сатирическую публикацию, которую суды Российской Федерации признали оскорбительной по отношению к действующему региональному прокурору.

4. 6 февраля 2007 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

ФАКТЫ

I. Обстоятельства дела

5. Обе заявительницы родились в 1943 году и проживают в г. Владивостоке.

A. Публикации

6. Первая заявительница является редактором еженедельной газеты "Арсеньевские вести", вторая заявительница - журналисткой и автором рубрики в этой газете. Тираж газеты составляет 17 100 экземпляров. Газета публикуется и распространяется в Приморском крае.

7. В конце 2003 года, во время избирательной кампании в Государственную Думу Российской Федерации, в газете был опубликован ряд сатирических и пародийных материалов о ходе кампании в Приморском крае. В них говорилось о популярном в то время российском мультипликационном персонаже, Масяня < 3 > , которая отправилась из г. Санкт-Петербурга в г. Владивосток в качестве наблюдателя на выборах.

< 3 > Так в оригинале. Масяня - главная героиня одноименного мультсериала санкт-петербургского художника О. Куваева, любительница ядовитого сарказма (примеч. редактора).

8. В выпуске газеты N 46 от 13 - 19 ноября 2003 г. содержалось пародийное интервью с Масяней, которая утверждала, что по прибытии в г. Владивосток на нее напали, и она была избита местными проститутками, которые не желали конкуренции извне и хотели заставить ее вернуться в г. Санкт-Петербург. В частности, Масяня подралась с некой Василинкой, директором агентства интимных услуг "Контакт или имидж!". В статье утверждалось, что Василинка отказалась представить какие-либо комментарии.

9. В номере газеты N 47 от 20 - 26 ноября 2003 г., в рубрике "Кочка зрения Надежды Алисимчик", автором которой являлась вторая заявительница, "Арсеньевские вести" опубликовали пародийное интервью с Василинкой. Статья имела заголовок "Кандидатов нужно знать изнутри!". В соответствующей части статьи утверждалось следующее:

"Все же нам удалось связаться с директором агентства интимуслуг "Контакт или имидж!" Василинкой, получить у нее интервью и сделать фотографию.

Василинка оказалась дамочкой с жадинкой и повелась на бесплатную рекламу своего агентства в нашей газете, хотя и предупредила, что этой "стерве" Масяне не ответит ни на один вопрос.

- "Всякой шушере из Питера здесь делать нечего, мое агентство "Контакт или имидж" само с выборами справится - все девочки профессионалки, да и я сама юрист и имею большой стаж работы в качестве прокурора. Спорадически, в период выборов, руковожу интимагентством "Контакт или имидж" по согласованию с вышестоящими организациями. Противоречий тут никаких нет - клиентура одна и та же, да и на крышу тратиться на стороне не нужно. К тому же в интимагентстве "Контакт или имидж" клиентов можно прекрасно изучить еще и изнутри, что в работе с кандидатами в депутаты Госдумы особенно важно. Это, можно сказать, правительственный заказ, который, я думаю, и президент поддерживает. Тем более за дополнительный заработок, а деньги лишними не бывают даже на свободе", - сообщила Василинка нашей газете.

Мы попросили эту проститутку-оборотня прокомментировать список кандидатов в Госдуму по округу N 52...".

10. После статьи следовали список кандидатов и комментарии Василинки с использованием жаргонных выражений, обычно употребляемых в криминальном мире. Некоторые кандидаты были описаны в более положительных выражениях, нежели другие. Слева от статьи была изображена женщина, одетая в платье - однодолларовую купюру. Женщина указывала левой рукой на три письма, написанные мелким почерком. Вместо лица женщины, с длинными ниспадающими волосами, было избрано лицо прокурора Приморского края В., занимавшего эту должность в то время.

B. Производство в суде

11. 9 декабря 2003 г. В. в порядке частного обвинения инициировал производство по уголовному делу по части 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации в мировом суде судебного округа N 27 Фрунзенского района г. Владивостока (далее - мировой суд). Он утверждал, что статья "Кандидатов нужно знать изнутри!" и фотография, опубликованные в N 47 "Арсеньевских вестей" от 20 - 26 ноября 2003 г., были в высшей степени оскорбительными, их целью было унижение его репутации и человеческого достоинства, и в них ему приписывались негативные личные качества в неприличной, циничной и обидной манере. Он указал, в частности, что не было никаких сомнений в том, что статья касалась его, поскольку персонаж Василинка "являлась сама юристом" и у нее был "обширный опыт работы прокурором". В. далее утверждал, что указанная статья и комментарии о списке кандидатов были написаны с использованием жаргонных выражений, которые изображали его как аморальную и коррумпированную "проститутку-оборотня", таким образом, прямо указывая на намерение оскорбить и унизить его. Он также жаловался, что изображение, сопровождавшее статью, также носило обидный характер, нарушая установленные правила поведения и нормы общественной морали.

12. Постановлением от 2 июня 2004 г. мировой суд признал заявительниц виновными. Суд, в частности, отметил:

"В N 47 от 20 - 26 ноября 2003 г. в рубрике под названием "Кочка зрения Надежды Алисимчик" газеты "Арсеньевские вести" опубликована статья под заголовком "Кандидатов нужно знать изнутри!", сопровождавшаяся коллажем, изображающим женское тело, одетое в однодолларовую банкноту. Лицо на коллаже являлось изображением потерпевшего, прокурора Приморского края, (В.), изображенного с длинными волосами. Статья содержала интервью с "Василинкой", директором агентства интимных услуг, и в ней утверждалось, что с ней не только можно связаться, но также получить ее фотографию. Текст статьи и изображение прокурора Приморского края, (В.), как аморальной и коррумпированной "проститутки-оборотня" в унизительной и оскорбительной манере нанесло вред чести и достоинству потерпевшего.

Представитель потерпевшего подчеркнул оскорбительный характер опубликованных в газете сведений... упомянув, что потерпевший является публичной фигурой и часто принимает участие в телевизионных программах; его изображение неоднократно публиковалось в СМИ; таким образом, лицо (В.) хорошо знакомо людям в Приморском крае.

Изучив коллаж и текст статьи... учитывая использование выражения "проститутка-оборотень Василинка", объяснения адвоката потерпевшего, который настаивал на том, что имя персонажа в статье и фамилия прокурора Приморского края имеют общий корень; а также утверждения в статье о том, что персонаж является юристом по профессии и обладает обширным опытом работы прокурором, суд приходит к выводу, что (заявительницы) допустили умышленные действия, оскорбительные для (В.), которые были совершены публично, поскольку (обидные высказывания были распространены) в газете, то есть в средствах массовой информации.

...Действия (заявительниц)... были направлены на причинение вреда чести и достоинству, а также профессиональной репутации прокурора Приморского края, (В.)...".

13. Суд признал заявительниц виновными в оскорблении с отягчающими обстоятельствами, поскольку статья была опубликовано в прессе, и приговорил каждую к штрафу в размере 30 000 рублей (около 860 евро).

C. Апелляционное и кассационное производства

14. 19 июля 2004 г. Фрунзенский районный суд г. Владивостока (далее - районный суд) вынес постановление в апелляционном порядке.

15. На слушаниях заявительницы обжаловали приговор. Вторая заявительница утверждала, что рассматриваемая статья была написана как пародия на различные негативные социальные явления, особенно на коррупцию во время выборов и поведение правоохранительных органов. Первая заявительница утверждала, что статья была неверно истолкована и что на самом деле она касалась нарушений, совершенных правоохранительными органами во время избирательной кампании. Она также утверждала, что картинка не имела отношения к статье, и на ней был изображен не прокурор Приморского края.

16. Апелляционный суд признал установленным, что "(заявительницы) намеренно оскорбили" В., когда, издавая выпуск N 47 "Арсеньевских вестей" от 20 - 26 ноября 2003 г., они опубликовали в рубрике "Кочка зрения Надежды Алисимчик" статью под заголовком "Кандидатов нужно знать изнутри!" вместе с фотоколлажем, изображающим женскую фигуру с лицом прокурора Приморского края, одетую в однодолларовую банкноту. По мнению районного суда, "текст статьи и фотоколлаж (носили) обидный характер, приписывали негативные черты личности В., используя непристойные выражения, и нанесли вред чести и достоинству В., прокурору Приморского края, как частного, так и должностного лица".

17. Апелляционный суд установил, в частности, что статья содержала интервью с директором агентства интимных услуг "Василинкой", которая "иногда во время выборов занималась агентством "Контакт или имидж!" во взаимодействии с надзирающими организациями", с использованием жаргонных выражений от ее имени. Текст о "Василинке", "проститутке-оборотне", которая "сама являлась юристом и обладала обширным опытом работы прокурором", сопровождался фотоколлажем. По мнению районного суда, "указанная информация носила оскорбительный характер, поскольку унижала честь и достоинство В.". Приходя к такому выводу, районный суд "принял во внимание тот факт, что прокурор Приморского края В. являлся публичной фигурой и его изображение неоднократно публиковалось в СМИ...".

18. Ссылаясь на эти выводы, апелляционный суд заключил, что заявительницы "допустили умышленные действия оскорбительного характера в отношении В., совершенные публично, поскольку (указанная информация) была распространена в СМИ". По мнению районного суда, хотя фамилия В. не была упомянута в статье, в иллюстрации к ней, была использована его фотография. Таким образом, информация "оскорбительного характера" относилась к В., и читатели не могли ошибиться, поскольку имя персонажа статьи, "Василинка", и фамилия В. имели общий корень, а персонаж "являлся юристом по профессии, имеющим обширный опыт работы прокурором".

19. Районный суд далее постановил следующее:

"Суд не может принять доводы обвиняемых о том, что не было доказано, что В. был оскорблен, поскольку, по мнению суда, текст статьи и фотоколлаж были сами по себе оскорбительными. Судя по расположению на странице и содержанию, указанный фотоколлаж сопровождал статью под заголовком "Кандидатов нужно знать изнутри!". Кроме того, в самом тексте была ссылка на то, что на фотоколлаже изображена "Василинка", персонаж статьи. В статье утверждалось, что "тем не менее нам удалось связаться с директором эскорт-агентства "Контакт или имидж!", Василинкой, для интервью и фотографии. Василинка оказалась корыстной дамой, и ее привлекла возможность бесплатной рекламы в нашей газете".

...По мнению суда, оскорбление имело место в форме публичного высказывания в прессе, (заявительницы) действовали умышленно, слова "проститутка" и "оборотень" указывали на намерение метафорически унизить, оскорбить и опозорить лицо, описанное в статье и изображенное на фотоколлаже, приписав непристойные и негативные качества, и расцениваются общественностью и лицом, о котором идет речь, как оскорбительные. По мнению суда, представление прокурора Приморского края в качестве аморальной и коррумпированной "проститутки-оборотня" было направлено на приписывание явно негативных черт личности В. в оскорбительной манере".

20. Апелляционный суд пришел к выводу, что постановление суда первой инстанции является обоснованным, и отклонил жалобу заявительниц.

21. Постановлением от 30 августа 2004 г. Приморский краевой суд оставил приговор заявительниц без изменений, согласившись с доводами нижестоящих судов.

D. Исполнительное производство

22. 23 марта 2005 г. служба судебных приставов выписала исполнительный лист в отношении первой заявительницы, обязав ее выплатить штраф и пошлину в размере 2 200 рублей.

23. 5 апреля 2005 г. первая заявительница сообщила службе судебных приставов, что она не может уплатить штраф в связи с отсутствием средств. Она ходатайствовала о разрешении уплатить его с рассрочкой на шесть месяцев. Представляется, что ее ходатайство было отклонено, и первая заявительница взяла банковский кредит для выплаты части штрафа. По утверждению первой заявительницы, она смогла выплатить кредит шесть месяцев спустя.

24. Вторая заявительница также не могла уплатить сумму штрафа единовременно. Она выплатила его в рассрочку путем удержаний из заработной платы до 28 февраля 2006 г.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

25. Часть 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации была отменена Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. < 1 > . По состоянию на момент рассматриваемых событий она предусматривала, что оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме, содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, наказывается штрафом в размере до 80 000 рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок до 180 часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо ограничением свободы на срок до двух лет.

< 1 > Так в оригинале. Имеется в виду Федеральный закон "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации" от 7 декабря 2011 г. N 420-ФЗ (примеч. редактора).

ПРАВО

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

26. Заявительницы жаловались на нарушение их права на свободу выражения мнения, предусмотренного статьей 10 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Доводы властей Российской Федерации

27. Власти Российской Федерации согласились с тем, что имело место вмешательство в право заявительниц на свободу выражения мнения, но утверждали, что оно было обоснованно в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции. Они настаивали на том, что указанное вмешательство "было предусмотрено законом" и преследовало цель защиты репутации прокурора Приморского края и поддержания авторитета региональной прокуратуры.

28. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявительницы подверглись уголовному преследованию за оскорбление, а не за клевету, то есть не за идеи, взгляды или мнения, выраженные в указанной статьей, а скорее за форму, в которой они были выражены. Часть 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, которая являлась основанием для осуждения заявительниц, предусматривала наказание за любые действия, унижающие честь и достоинство лица в "неприличной форме, то есть выходящей за общепринятые правила поведения и общественной морали". В этой связи неважно, являлись ли "порочащие" сведения правдой. Таким образом, в настоящем деле суды Российской Федерации были призваны изучить не содержание высказывания, идей или мнений, изложенных в тексте, а лишь форму, в которой они были выражены. Они должны были решить, соблюли ли заявительницы этические и моральные нормы при выражении своих идей.

29. Они также указали, что статья сопровождалась иллюстрацией, на которой была изображена женская фигура, одетая в однодолларовую банкноту, на месте лица которой была фотография прокурора Приморского края, В. Власти Российской Федерации утверждали, ссылаясь на выводы судов Российской Федерации, что тот факт, что на изображении была фотография В., что имя персонажа в статье было похоже на его фамилию, а также слова, что она "являлась юристом" и "прокурором" по профессии не оставляли сомнений в том, что в тексте говорилось о В.

30. Власти Российской Федерации отметили, что В. не был извещен, не давал своего согласия на использование своей фотографии в прессе, в частности, на изображение его в качестве "лица противоположного пола, занятие которого широко осуждается обществом". В., таким образом, счел использование своей фотографии в коллаже в неприличной форме и сопровождающий его текст, написанный в неприличных выражениях, как порочащие его честь и достоинство.

31. Власти Российской Федерации далее утверждали, что В. инициировал возбуждение уголовного дела частного обвинения по части 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации и, таким образом, требовал защиты своей чести и достоинства скорее как частное, нежели должностное лицо. По мнению властей Российской Федерации, уголовное дело, возбужденное по заявлению частного лица для защиты своих прав, не может быть признано нарушением права заявительниц на свободу выражения мнения и распространение информации.

32. Они также утверждали, что статья заявительниц не может считаться частью политических дебатов, так как В. не участвовал в избирательной кампании, поскольку как прокурор он не мог быть членом политической партии.

33. Власти Российской Федерации проявили скептицизм в отношении доводов заявительниц о том, что в тексте статьи второй заявительницы не было намека на В., а скорее критиковались ход избирательной кампании и различные нарушения со стороны правоохранительных органов во время этой кампании. В этой связи власти Российской Федерации, во-первых, утверждали, что заявительница не подавала жалобу в Центральную избирательную комиссию Российской Федерации или иные правоохранительные органы любого уровня на ход или результаты выборов в Приморском крае, или на действия или бездействие правоохранительных органов во время этих выборов. По мнению властей Российской Федерации, заявительница не пытались "подтвердить в установленном законом порядке достоверность своих идей относительно выборов в Приморском крае и роли в них правоохранительных органов". Во-вторых, власти Российской Федерации утверждали, что заявительницы могли выразить свою критику, сопровождая статью изображением "анонимных, не персонифицированных объектов", таких как здание прокуратуры Приморского края или региональной избирательной комиссии, фигуры правосудия в однодолларовой банкноте, или они могли совсем воздержаться от использования иллюстраций.

34. Кроме того, власти Российской Федерации оспаривали доводы заявительниц о том, что изображение было помещено рядом со статьей случайно, и что они не намеревались высмеивать В. Власти Российской Федерации полагали, что в этом случае заявительницы могли бы публично извиниться перед В. или заключить с ним мировое соглашение. Тот факт, что заявительницы этого не сделали "по неочевидным причинам" доказывал, по мнению властей Российской Федерации, что у них было намерение оскорбить В. и опорочить его честь и достоинство.

35. Власти Российской Федерации отметили, что даже при отсутствии какого-либо намека на В. в указанной статье он или иное лицо имеют право на возбуждение уголовного дела в порядке частного обвинения в соответствии со статьей 130 Уголовного кодекса Российской Федерации в случае, если они считают себя оскорбленными манерой выражения идей в статье, в частности, использованием жаргонных слов и выражений в еженедельной газете с тиражом 17 000 экземпляров и доступной, в том числе, для несовершеннолетних. Они утверждали, что использование таких слов и выражений в СМИ является неэтичным и неприличным, поскольку оказывает пагубное влияние на общественную мораль.

36. Наконец, власти Российской Федерации настаивали на том, что приговор заявительниц был очень мягким и, таким образом, пропорционален преследуемой цели, поскольку заявительницы были приговорены к штрафу, а не к обязательным или исправительным работам, являющимся более суровым наказанием, предусмотренным частью 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации.

2. Доводы заявительниц

37. Заявительницы утверждали, что их осуждение не было "предусмотрено законом", поскольку они не могли предвидеть, что подвергнутся уголовному преследованию за то, что опубликовали. В частности, заявительницы утверждали, что было неясно, какие конкретные слова или выражения статьи были неприличными в такой степени, что их использование было неэтичным и пагубным для общественной морали, как утверждали власти Российской Федерации (см. выше § 35). Заявительницы указали, что власти Российской Федерации не ссылались в своих объяснениях на подобные правила.

38. Кроме того, заявительницы утверждали, что их уголовное преследование в действительности было направлено на то, чтобы удержать других журналистов от критических замечаний в отношении государственных органов и от сообщений на такую щепетильную тему. Их осуждение, по их мнению, имело целью сделать из них показательный пример, наказав за журналистскую деятельность, а не защитить права и интересы В.

39. Заявительницы далее оспаривали довод властей Российской Федерации о том, что В. инициировал уголовное производство как частное, а не должностное лицо. Они указали, что, когда суды Российской Федерации признали их виновными в оскорблении, они отметили, что действия заявительниц "направлены на причинение вреда чести и достоинству прокурора Приморского края". Заявительницы утверждали, что В. как глава прокуратуры целого региона являлся публичной фигурой и, таким образом, должен был проявить большую терпимость в отношении направленной на него критики. Они подчеркнули, что рассматриваемая статья касалась хода избирательной кампании в регионе, и что, несомненно, региональный прокурор играл важную роль в этой кампании. Одной из целей прокурорского надзора является обеспечение свободных и честных выборов.

40. Заявительницы также подчеркнули, что В. неправильно понял и истолковал идеи, выраженные в коллаже. По их утверждению, в нем в действительности была изображена приморская Фемида, то есть правосудие, за которым осуществлял надзор региональный прокурор, поэтому на нее и была помещена его фотография. Кроме того, заявительницы утверждали, что иллюстрация относилась ко всей странице, а не только к статье. По их утверждению, иллюстрация была расположена на странице таким образом, чтобы рука Фемиды указывала на три письма от читателей в адрес первой заявительницы, которые выражали свое недоверие главе региональной избирательной комиссии. Пространство между рукой Фемиды и письмами символизировало неспособность читателей достичь Фемиды со своими жалобами, подразумевая, что им пришлось обратиться в газету в попытке защитить свои конституционные права. Заявительницы считали неожиданным, что после изучения страницы региональный прокурор не обратил внимания на этот факт. По их мнению, это указывало на то, что прокурор был обеспокоен скорее собственным имиджем, нежели необходимостью обеспечить законность выборов в крае.

41. Заявительницы утверждали, что в любом случае они не могли предположить, что региональный прокурор будет ассоциировать себя с "бессовестной и продажной проституткой-оборотнем" или что он сочтет себя оскорбленным статьей, учитывая ее явно сатирический характер. Заявительницы утверждали, что они избрали жанр сатиры и карикатуры в попытке привлечь внимание правоохранительных органов, включая краевую прокуратуру, к нарушениям в ходе избирательной кампании, поскольку их формальные жалобы и жалобы читателей по этому вопросу остались без ответа.

42. Заявительницы также утверждали, что неизменный подход Европейского Суда в отношении статьи 10 Конвенции состоит в защите не только "информации" и "взглядов", которые оцениваются как безопасные, безвредные или нейтральные, но также тех, которые оскорбляют, шокируют и вызывают недовольство государства или какой-либо части общества. Он неизменно постановлял, что свобода журналистики предполагает использование определенной степени преувеличений и даже провокаций. Заявительницы также указали, что статья 10 Конвенции защищает содержание взглядов, а также форму выражения этих взглядов.

43. Заявительницы признавали, что рассматриваемый текст являлся в некоторой степени провокационным, но утверждали, что провокация была направлена на то, чтобы привлечь внимание общественности к избирательной кампании в Приморской крае. Заявительницы подчеркивали, что избирательная кампания является вопросом особого общественного интереса, вызвавшим горячие общественные дебаты, и что их журналистским долгом было обратить внимание читателей на свои идеи и мнения по этому вопросу. Целью статьи было способствовать общественным дебатам на эту тему.

44. Заявительницы также настаивали на том, что их уголовное преследование и наложение неоправданно большого штрафа были явно непропорциональны преследуемой цели, к которой стремились власти.

B. Приемлемость жалобы

45. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

C. Существо жалобы

1. Наличие вмешательства

46. Европейский Суд установил, что власти Российской Федерации не оспаривали тот факт, что имело место вмешательство в право заявительниц на свободу выражения мнения. Вмешательство в право заявительниц, предусмотренное пунктом 1 статьи 10 Конвенции, будет нарушать Конвенцию, если оно не соответствует требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд должен установить, было ли указанное вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или более законных целей, установленных в этом пункте, и было ли оно "необходимо в демократическом обществе" для достижения этих целей.

2. Предусмотренное законом вмешательство

47. Европейский Суд установил, что осуждение заявительниц было основано на части 2 статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации. Таким образом, он удовлетворен тем, что оно было "предусмотрено законом". Что касается доводов заявительниц о том, что они не могли предвидеть, что их публикация приведет к уголовному преследованию, Европейский Суд полагает более приемлемым рассмотреть этот довод при оценке того, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

3. Законная цель

48. Европейский Суд также согласен с тем, что вмешательство преследовало законную цель, а именно защиту "репутации и прав других лиц", поскольку на эту цель ссылались суды Российской Федерации.

49. В той мере, в какой можно понять, что власти Российской Федерации утверждали, что целью рассматриваемого вмешательства являлась также защита общественной морали, поскольку рассматриваемая публикация содержала жаргонные слова и выражения (см. § 35 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает, что ни в тексте законодательных положений, послуживших основанием для осуждения заявительниц, ни в тексте соответствующих судебных решений не было ссылки на эту цель (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация Wiener Secession Vereinigung Bildender Kunstler против Австрии" (Wiener Secession Vereinigung Bildender Kunstler v. Austria) от 25 января 2007 г., жалоба N 68354/01, § 31 < 1 > ). Таким образом, Европейский Суд отклоняет этот довод.

< 1 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2004. N 3 (примеч. редактора).

50. Утверждения заявительниц о том, что целью вмешательства было скорее сделать из них показательный пример, наказав их, нежели защитить репутацию регионального прокурора, также относится, по мнению Европейского Суда, к вопросу о том, были ли обжалуемые меры "необходимы в демократическом обществе". Европейский Суд ниже рассмотрит этот вопрос.

4. "Необходимо в демократическом обществе"

51. Европейский Суд напоминает, что свобода выражения мнения является одной из важных основ демократического общества и одним из основных условий для его развития и самоудовлетворения каждого его члена. Применительно к пункту 2 статьи 10 Конвенции это касается не только "информации" и "взглядов", которые оцениваются как безопасные, безвредные или нейтральные, но также тех, которые оскорбляют, шокируют и вызывают недовольство. Как установлено в статье 10 Конвенции, из этой свободы могут быть исключения, которые, однако, должны толковаться строго, а необходимость в них должна быть убедительно установлена (см., среди многих прочих документов, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лендон, Очаковски-Лоран и Жюли против Франции" (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы N 21279/02 и 36448/02, § 45, ECHR 2007-IV, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" ( v. Switzerland), жалоба N 56925/08, § 48, ECHR 2016 < 2 > ). Кроме того, пункт 2 статьи 10 Конвенции в меньшей степени касается ограничений на высказывания в политических речах или в ходе политических дебатов по вопросам, представляющим общий интерес (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции" N 1 ( v. Turkey) N 1, жалоба N 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV).

< 2 > См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 6 (примеч. редактора).

52. Что касается формы выражения, Европейский Суд постановлял, что обидные выражения могут выпадать из-под защиты свободы выражения мнения, если они признаются вопиющей клеветой, например, когда единственной целью обидных высказываний является оскорбление (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Скалка против Польши" ( v. Poland) от 27 мая 2003 г., жалоба N 43425/98, § 34), однако использование вульгарных слов, само по себе, не является решающим при оценке обидных выражений, поскольку они могут служить лишь стилистическим целям. Для Европейского Суда стиль является частью сообщения как форма выражения и, таким образом, подлежит защите наряду с содержанием высказывания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Уй против Венгрии" (Uj v. Hungary) от 19 июля 2011 г., жалоба N 23954/10, § 20, или Постановление Европейского Суда по делу "Тушалп против Турции" ( v. Turkey) от 21 февраля 2012 г., жалобы N 32131/08 и 41617/08, § 48).

53. Для проверки необходимости вмешательства от Европейского Суда требуется определить, отвечало ли оно "неотложным общественным нуждам", являлись ли основания, приведенные российскими властями в качестве оправдания, "относимыми и достаточными", и были ли принятые меры пропорциональны преследуемой законной цели (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Лендон, Очаковски-Лоренс и Жюли против Франции", § 45). В оценке того, существует ли такая необходимость, и какого рода меры должны быть приняты для этого, российские власти располагают определенной свободой усмотрения. В задачи Европейского Суда при осуществлении своей контрольной функции входит не подмена внутригосударственных властей, а скорее проверка, в соответствии со статьей 10 Конвенции, в свете обстоятельств дела в целом, решений, которые они приняли в рамках своей свободы усмотрения. При этом Европейский Суд должен убедиться, что власти государства-ответчика применили стандарты, соответствующие принципам, установленным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что они основывали свои решения на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Диханд и другие против Австрии" (Dichand and Others v. Austria) от 26 февраля 2002 г., жалоба N 29271/95, § 38 с дальнейшими ссылками).

54. Кроме того, Европейский Суд подчеркивает существенную роль прессы в демократическом обществе. Хотя пресса не должна переступать определенные границы, в частности, для защиты репутации других лиц, на нее, тем не менее, возлагается обязательство - способом, соответствующим ее обязанностью и ответственностью - распространять информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественный интерес (см. среди многих прочих документов Постановление Европейского Суда по делу "Шарсах и издательство News Verlagsgesellschaft против Австрии" (Scharsach and News Verlagsgesellschaft v. Austria), жалоба N 39394/98, § 30, ECHR 2003-XI). Свобода журналистики также предполагает использование определенной степени преувеличений или даже провокацию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v. Austria) от 26 апреля 1995 г., § 38, Series A, N 313 < 1 > ). В случаях, касающихся прессы, внутригосударственная свобода усмотрения ограничена интересом демократического общества в обеспечении и поддержке свободной прессы. Аналогично этот интерес имеет большое значение в определении того, насколько ограничение пропорционально преследуемой законной цели, как того требует пункт 2 статьи 10 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Кулиш и Рожицкий против Польши" ( and v. Poland) от 6 октября 2009 г., жалоба N 27209/03, § 31).

< 1 > См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).

55. В настоящем деле Европейский Суд, прежде всего, установил, что заявительницы являлись, соответственно, редактором и журналистом региональной газеты и что в этом качестве их задачей являлось распространение информации и идей по вопросам, представляющим общественный интерес.

56. Заявительницы опубликовали ряд материалов об избирательной кампании в ходе выборов в парламент, проходящих в Приморском крае в тот период. Статьи в сатирической и карикатурной манере касались различных нарушений, которые, по мнению заявительниц, имели место во время этой кампании. Именно в этих условиях и была опубликована рассматриваемая статья. Европейский Суд в этой связи вновь подтверждает, что в ходе выборов особенно важно, чтобы мнения и информация любого рода распространялись свободно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Длуголенцкий против Польши" ( v. Poland) от 24 февраля 2009 г., жалоба N 23806/03, § 30).

57. Более конкретно, в отношении рассматриваемой статьи Европейский Суд установил, что ее заголовок "Кандидатов нужно знать изнутри!" сопровождался коллажем, изображающим женскую фигуру, с лицом регионального прокурора В., одетую в однодолларовую банкноту, а также пародийное интервью с воображаемым персонажем - женщиной, которая "являлась юристом и обладала обширным опытом работы прокурором" и которая иногда "во время выборов занималась эскорт-агентством "Контакт или имидж!". Имя персонажа, Василинка, было очень схоже с фамилией прокурора края. Персонаж, названный в статье "проституткой-оборотнем", упомянул, что его эскорт-агентство оказывало интимные услуги кандидатам на выборах в крае, тем самым принося дополнительный доход, выполняя правительственный заказ, одобренный президентом. Так называемое интервью сопровождалось комментариями о кандидатах с использованием жаргонных слов и выражений.

58. Европейский Суд не видит оснований ставить под сомнение мнение судов Российской Федерации о том, что статья намекала на В. Он также отмечает провокационный характер текста, в котором проводилась явная параллель между региональным прокурором и проституткой. В то же время Европейский Суд не считает, что статью, взятую в целом, можно истолковать как содержащую неоправданные личные нападки или оскорбление В. Провокационное сравнение не касается личной или семейной жизни В., но явно связано с его должностными обязанностями как главы прокуратуры целого региона. В опубликованном материале в сатирической и пародийной манере осуждались предполагаемые случаи коррупции в ходе избирательной кампании, критиковалась деятельность некоторых кандидатов, получивших большую поддержку от властей в ущерб другим кандидатам, и, тем самым, попустительство со стороны правоохранительных органов, включая прокуратуру края, возглавляемую В. Таким образом, заявительницы затронули вопрос, представляющий общий интерес, который они считали значимым для общества и поэтому открытым для публичных дебатов.

59. Далее Европейский Суд установил, что публикация статьи была лишь одним примером в серии комических статей, изображающих мультипликационных персонажей. Кроме того, рассматриваемые статья и коллаж были опубликованы в рубрике под названием "кочка" зрения второй заявительницы, а не "точка зрения", что явно указывало на юмористический характер публикуемых в этой рубрике материалов. На фоне изложенного статья и фотоколлаж, по мнению Европейского Суда, могут восприниматься лишь как карикатура и пародия, то есть как сатирическое изображение, а не как прямое утверждение, злонамеренно направленное на унижение В. Он напоминает в этой связи, что сатира является формой выражения мнения и общественных комментариев и с помощью присущих ей черт, таких как преувеличение и искажение реальности, естественным образом, направлена на провокацию и возбуждение. Любое вмешательство в право на подобную форму выражения мнения следует рассматривать с особым вниманием (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация Wiener Secession Vereinigung Bildender Kunstler против Австрии", § 33; а также Постановление Европейского Суда по делу "Алвес да Силва против Португалии" (Alves da Silva v. Portugal) от 20 октября 2009 г., жалоба N 41665/07, § 27, и Постановление Европейского Суда по делу "Эон против Франции" (Eon v. France) от 14 марта 2013 г., жалоба N 26118/10, § 60 < 1 > ).

< 1 > См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).

60. Европейский Суд с большим вниманием относится к тому, чтобы государственные прокуроры как представители судебного механизма в широком смысле пользовались защитой от обидных и оскорбительных высказываний и необоснованных обвинений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лешник против Словакии" ( v. Slovakia), жалоба N 35640/97, §§ 53 - 54, ECHR 2003-IV). Однако в настоящем деле Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации не предприняли попытки изучить содержание рассматриваемой статьи с целью установить, было ли оно основано на достаточных фактических данных в том, что касается обвинений в отношении В. (см. противоположный пример там же, § 58). Кроме того, на момент рассматриваемых событий В. в качестве главы прокуратуры Приморского края являлся публичной фигурой, которая часто появлялась на телевидении и в прессе, что было признано судами Российской Федерации (см. §§ 12, 17 и 18 выше). Европейский Суд напоминает, что должностные лица подвергаются более широкой критике, нежели частные лица, хотя применимые к ним критерии являются иными, нежели критерии для политических деятелей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яновский против Польши" (Janowski v. Poland), жалоба N 25716/94, § 33, ECHR 1999-I или более позднее Постановление Европейского Суда по делу "Отеги Мондрагон против Испании" (Otegi Mondragon v. Spain), жалоба N 2034/07, § 50, ECHR 2011 < 2 > ). Европейский Суд полагает, что как публичная фигура (см. выше §§ 12, 17 и 18) В. неизбежно и сознательно подвергал себя публичной оценке и должен был, таким образом, проявлять большую степень терпимости к критике, нежели обычный гражданский служащий. Европейский Суд также отклоняет довод властей Российской Федерации о том, что заявители использовали в своей публикации фотографию регионального прокурора без его разрешения (см. выше § 30), поскольку этот довод никогда не выдвигался В. в судах Российской Федерации и не рассматривался ими.

< 2 > См.: там же. N 3 (примеч. редактора).

61. В свете изложенных выше в §§ 55 - 60 доводов свобода усмотрения, которой пользовались власти для оценки "необходимости" вмешательства в право заявительниц на свободу выражения мнения, особенно ограничена. С учетом этого Европейский Суд оценит далее, были ли выдвинутые российскими судами доводы "относимыми и достаточными" для того, чтобы обосновать обжалуемое вмешательство.

62. Европейский Суд установил, что выводы российских судов были ограничены оценкой формы рассматриваемой публикации. Как было указано властями Российской Федерации, в соответствии со статьей 130 Уголовного кодекса Российской Федерации "российские суды были призваны изучить не содержание высказывания, идей или мнений, изложенных в тексте, а лишь форму, в которой они были выражены" (см. выше § 28). Европейский Суд не может согласиться с такой мотивировкой. По его мнению, форма отдельных заявлений, замечаний или выражений не может быть отделена от их содержания и очевидной цели. Иными словами, оценка того, были ли заявление, замечание или выражение "оскорбительными", будет зависеть от содержания идей, которые в них доносились, и от условий, в которых они были сделаны.

63. Суды Российской Федерации признали, что статья и фотоколлаж были "неприличными" и, таким образом, оскорбительными, поскольку они изображали регионального прокурора как "аморальную и коррумпированную проститутку". Представляется, что "оскорбительный" характер публикации был установлен лишь на основании того, что В. воспринял ее как таковую (см. выше §§ 12 и 19), в то время как доказательством "намерения" заявительниц оскорбить прокурора являлись слова "проститутка" и "оборотень" (см. выше § 19). В мотивировке судов Российской Федерации в действительности лишь были воспроизведены доводы, выдвинутые В. в его уголовной жалобе (см. выше § 11). Такое сжатое и краткое обоснование является, по мнению Европейского Суда, само по себе сомнительным, поскольку оно лишает практического смысла любые доводы, выдвинутые заявительницами в свою защиту.

64. Более того, в своей оценке рассматриваемой статьи суды Российской Федерации не приняли во внимание социальные и политические условия, в которых она появилась, и не рассмотрели вопрос о том, касалась ли она проблем, представляющих общий интерес. В частности, они не предприняли попытки проанализировать содержание опубликованных материалов в условиях проходящей предвыборной кампании. Более того, они не приняли во внимание сатирический характер публикации и скрытую в ней иронию. Наконец, российские суды не попытались сопоставить право регионального прокурора на защиту репутации с правом заявительниц на свободу выражения мнения и их обязанностью как журналистов распространять информацию, представляющую общий интерес. В свете вышеизложенного Европейский Суд вынужден заключить, что российские суды не предоставили "относимых и достаточных" оснований, оправдывающих обжалуемое вмешательство.

65. Далее Европейский Суд напоминает, что характер и суровость наказания являются факторами, принимаемыми во внимание при оценке пропорциональности вмешательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шови и другие против Франции" (Chauvy and Others v. France), жалоба N 64915/01, § 78, ECHR 2004-VI < 1 > ). В настоящем деле заявительницы были привлечены к уголовной ответственности и приговорены к штрафу. Европейский Суд не может принять довод властей Российской Федерации о том, что приговор заявительниц был мягким, поскольку штраф оказался довольно обременительным для заявительниц (см. выше §§ 23 и 24). В любом случае, по мнению Европейского Суда, значение имеет не то, что заявительницам было назначено минимальное наказание, а то, что они вообще были осуждены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лопез Гомез да Силва против Португалии" (Lopes Gomes da Silva v. Portugal), жалоба N 37698/97, § 30, ECHR 2000-X). Независимо от тяжести наказания, которое было наложено, уголовное преследование журналистов за предполагаемые оскорбления, которому сопутствовал риск осуждения и уголовного наказания, в связи с критикой публичной фигуры способом, который может быть расценен как личное оскорбление, со всей вероятностью может удержать журналистов от участия в публичных дискуссиях по вопросам, влияющим на жизнь сообщества (см. сходные выводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Борожич и Вуйин против Сербии" ( and Vujin v. Serbia) от 23 июня 2009 г., жалоба N 38435/05, § 39).

< 1 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2004. N 11 (примеч. редактора).

66. Изложенные соображения являются достаточными, чтобы убедить Европейский Суд сделать вывод о том, что реакция российских властей на сатирическую статью заявительниц была непропорциональна преследуемой законной цели и, таким образом, не была необходима в демократическом обществе по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции.

67. Таким образом, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

68. Заявительницы жаловались на то, что осуждение за оскорбление на основании статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации не было предсказуемым и, следовательно, нарушило статью 7 Конвенции.

69. Учитывая все материалы, имеющиеся в его распоряжении, Европейский Суд полагает, что эта часть жалобы не содержит каких-либо признаков нарушения положений Конвенции. Следовательно, в данной части жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом "a" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

70. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

71. Каждая заявительница требовала возмещения материального ущерба в размере 30 000 рублей (около 860 евро), суммы штрафа, а также 2 200 рублей (около 60 евро), суммы пошлины за исполнение, наложенной на них службой судебных приставов. Они также требовали по 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

72. Что касается требования о возмещении материального ущерба, власти Российской Федерации признали, что заявительницы уплатили штраф и пошлину в указанном размере. Однако власти Российской Федерации утверждали, что данные штраф и пошлина были правомерно взысканы с заявительниц в соответствии с решениями судов и, таким образом, не могут считаться материальным ущербом. Власти Российской Федерации далее оспаривали требования заявительниц о компенсации морального вреда как абсолютно чрезмерные и необоснованные. По их мнению, не имелось какой-либо причинно-следственной связи между фактами по делу и предполагаемым моральным вредом.

73. Европейский Суд, прежде всего, установил, что сумма штрафа, а также факт его взыскания с заявительниц не оспаривались сторонами. Он далее отмечает, что эти суммы были взысканы с заявительниц в результате уголовного осуждения за их статью, которое Европейский Суд признал нарушением статьи 10 Конвенции. Таким образом, очевидно, что существует прямая причинно-следственная связь между установленным нарушением и предполагаемым материальным ущербом (см. среди многих прочих документов Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бладет Тромсе и Стенсос против Норвегии" (Bladet and Stensaas v. Norway), жалоба N 21980/93, §§ 75 и 77, ECHR 1999-III < 1 > ). Что касается пошлины за исполнение, возникшей из-за неспособности заявительниц выплатить штраф единовременно (см. выше §§ 23 и 24), этот факт не оспаривался властями Российской Федерации. Таким образом, это должно считаться прямым следствием установленного нарушения (см. для сравнения противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Квецень против Польши" ( v. Poland) от 9 января 2007 г., жалоба N 51744/99, §§ 64 - 66 < 2 > , а также недавнее Постановление Европейского Суда по делу "Маринова и другие против Болгарии" (Marinova and Others v. Bulgaria) от 12 июля 2016 г., жалобы N 33502/07, 30599/10, 8241/11 и 61863/11, § 119). При таких обстоятельствах Европейский Суд считает приемлемым удовлетворить полностью требования заявительниц и присудить каждой по 920 евро, а также любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

< 1 > См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 11 (примеч. редактора).

< 2 > См.: там же. 2007. N 7 (примеч. редактора).

74. Он далее полагает, что в связи с нарушением права на свободу выражения мнения заявительницам был причинен моральный вред, и он не может быть компенсирован простым установлением факта нарушения. Суммы, затребованные заявительницами, не представляются чрезмерными, и, таким образом, Европейский Суд считает разумным удовлетворить эти требования полностью. Суд присуждает каждой заявительнице 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

75. Заявительницы также требовали возмещения судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде. В частности, заявительницы требовали 1 200 евро для К. Москаленко и 1 560 евро для О. Преображенской. Эти суммы включают расходы на исследование, подготовку документов, правовой анализ и объяснения представителей по ставке 100 евро за час для К. Москаленко и 60 евро за час для О. Преображенской.

76. Власти Российской Федерации оспаривали такие требования как необоснованные.

77. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек лишь в случае, если будет доказано, что они были реальными и необходимыми, а также разумными по объему. В настоящем деле, принимая во внимание документы, имеющиеся в его распоряжении, и указанные выше критерии, Европейский Суд считает разумным присудить 1 200 евро, подлежащие переводу К. Москаленко, и 1 560 евро, подлежащие переводу О. Преображенской.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

78. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал приемлемой для рассмотрения по существу жалобу на нарушение статьи 10 Конвенции, остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10;

3) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано выплатить в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, установленному на день выплаты:

(i) 920 евро (девятьсот двадцать евро) каждой заявительнице в качестве возмещения материального ущерба;

(ii) 3 000 евро (три тысячи евро) каждой заявительнице в качестве компенсации морального вреда;

(iii) 1 200 евро (одна тысяча двести евро), подлежащие переводу напрямую К. Москаленко, а также 1 560 евро (одна тысяча пятьсот шестьдесят евро), подлежащие переводу напрямую О. Преображенской, в качестве возмещения судебных расходов и издержек;

(iv) а также любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 ноября 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Председатель

Палаты Суда

ЛУИС ЛОПЕС ГЕРРА

Заместитель Секретаря

Секции Суда

ФАТОШ АРАЧИ